Сергей Кузнецов.

ОТКРОВЕНИЕ.

(Из ранней лирики).

* * *

Воспоминанья не минуют.

Душа полна усталых дум.

Как в первый день зима бушует,

И ей приятен этот шум.

Как величавые снежинки

Падут на черный, долгий день.

В глазах — сияющие льдинки

У Солнца, стылого теперь.

* * *

Вечер держим в озябших руках,

И так бережно ношу лелеем,

Что сердца вдруг срываются в такт,

И от этого вихря теплеем.

Вечер греем в озябших руках,

Ведь у вечера теплые руки.

Взгляд его — словно добрый знак,

Губы вечера — смерть разлуки.

* * *

Помнят губы привкус поцелуя,

Горьковатый, как твои слова.

И за все тебя благодарю я:

За улыбку, волосы, глаза.

И за то, что эти расстоянья

Ты уже не в силах превозмочь.

Горьковата память расставанья,

Как горька бессонницею ночь.

* * *

Промозглой осенью, когда уходит лето,

Встречаюсь я с сомнением своим.

Кусты сирени шумно спорят с ветром,

И тает в них костров далекий дым.

* * *

Тернового венца не стоит опасаться,

Уж коли цель ясна, и впереди рассвет.

И колкие шипы болезненно вонзятся

И будет кровь сочиться много лет.

Вертлявый негодяй, сапожник от искусства

Кричит: «Ату его! Прибить его к кресту!»

А кровь со лба бежит. И притупились чувства,

Но надо устоять сегодня на посту!

Ничто не изменилось на планете,

Лишь в женском платье сгорбленный Пилат.

«Распять злодея! Чтобы знали дети,

Как посягать на тайный магистрат!»

И, как и раньше, я кричу в пространство:

«А судьи кто?», и отворив окно...

Глумливая толпа так хочет постоянства,

И как всегда, ей, в общем, все равно.

* * *

В жизни каждого есть задача.

Очень много разных путей.

Неудача — и вдруг — удача,

Как итог нашей жизни всей.

Вера в Господа — вера в Спасенье,

Хоть средь множества разных бед,

Вера в радостное воскресенье,

Как залог всех грядущих побед.

На пути в этой жизни странной

Нам встречаются тут и там

Перекрестки и разные страны,

Но пути все ведут во Храм.

Храм души твоей неубиенной

Пусть останется чист и снят.

Чтоб избегнуть соблазнов плена

Нужно не убояться преград.

В бурю, в грозы, в любое ненастье

Крест свой тяжкий неси и терпи!

И заблещет лучами счастья.

Понимания и любви.

Нам Христос даровал дорогу.

Ту, единственную во мгле.

Знаешь, это ведь очень много,

Верить, ждать и любить на Земле!

Зарисовка

Я — совершеннолетний,

А Вы — совершенно зимняя.

Но Вы мне поверьте,

Готов я листком осиновым

Пролетать, цепляясь за губы.

И под ноги упасть.

И позволить грубость...

Я — это вальс застывших мелодий,

А Вы из чего-то весеннего,

Ах, что у нас нынче в моде?

Фланель, или пера в спасение.

К ПСКОВУ.

День созвучен перекличке сосен,

Жизнь уходит в перезвоне лет.

Мне приснится Болдинская осень.

Мне приснится раненый поэт.

Псковские, холодные березы,

Шелестят проснувшейся листвой.

Как тревожны и скупы их грезы,

Как суров их мертвенный покой.

Изумрудных веток переливы.

Отражаясь в белизне стволов.

Вмиг замрут. И раненые ивы

Вдруг сойдут со стонущих холстов.

Мне приснится девушка в лиловом.

Волосы развеет ветер снов,

И, быть может, в жизни этой новой

Я уж не найду своих основ.

Разве мне могло тогда приснится:

Ночь. Беседка наша у реки.

И твои тяжелые ресницы,

И такие легкие шаги.

Разве я солгал тебе хоть в чем-то.

Разве не было прогулок при луне?

Посылал я все на свете к черту.

Лишь бы быть с тобой наедине.

СТАНЦИЯ МОСТОВАЯ.

Уходило лето на закате,

Затерявшись в скошенных лугах,

Там, где лишь девчонка в легком платье

Со свиданья бегала впотьмах.

Шум листвы в темнеющей лощине

Подсказал стремительный уход,

Только гроздья ягод на рябине

Полыхали со своих высот.

И луна печально и надменно

Доносила свет до ивняка,

А в душе горят попеременно

То весна, то давняя тоска.

Уходи, что медлишь ты, голуба?

Все тут смешано: добро и зло...

Ты в любовь на месяц веришь глупо.

Я хочу - навечно, всем назло.

Ты права во многом, и , наверно,

Мы на горе встретились с тобой.

Почему же так боюсь я плена

Глаз твоих и глупости людской.

Уходило лето на закате.

Затерявшись в отблесках жнивья.

Девушка все в том же легком платье

Напряженно смотрит на меня.

* * *

Помнят губы привкус поцелуя.

Горьковатый, как твои слова.

И за все тебя благодарю я:

За улыбку, волосы, глаза.

И за то, что эти расстоянья

Ты уже не в силах превозмочь.

Горьковата память расставанья.

Как горька бессонницею ночь.

СЛЕДЫ В РОСЕ.

И в вечных красках дня жива одна поэма,

И не найти опять затерянных могил.

Спасаясь бегством в ночь, боялся только плена

Своим стихам - мечтам, и рано их спалил.

Когда взойдет весна на трон свой величавый,

И бросится скулить растаявший кристалл,

Я вновь приду к тебе, хоть буду очень старым,

И песню пропою, тебе, мой идеал.

И в шорохе бумаг, сгоравших в мрачном пепле,

Лишь строчки промелькнут - они сейчас святы.

Я в гордости стихов, которые ослепли,

На ощупь обойду великие мечты.

Врываясь в бытие и разбиваясь вихрем.

Они на небесах оставят нежный след.

У Красных у ворот, где обольщенья стихли,

Свои следы в росе вдруг позабыл поэт.

*Фото 70-х и 80-х годов из архива автора и из интернета.